Из интернета "ГИПАТИЯ (Hypatia) (ок. 370-415), античный математик, астроном и философ, первая среди великих женщин-ученых. Дочь математика Теона Младшего (Александрийского), преподававшего в высшей школе при Александрийской библиотеке. Гипатия родилась ок. 370 в Александрии (Египет). Много путешествовала, вела переписку с просвещенными людьми Средиземноморья. Преподавала в Александрии, стала признанным лидером философской школы неоплатоников. Письма, адресованные в Александрию просто «философу», вручались именно Гипатии.
Гипатии приписывают авторство трех трактатов по геометрии и алгебре и одного по астрономии, которые до нас не дошли; перечень ее сочинений приведен в византийской энциклопедии 10 в. — словаре Свиды (Suda lexicon). Среди ее математических сочинений, вероятно, были комментарии к Арифметике Диофанта Александрийского (3 в.) и Коническим сечениям Аполлония Пергского (2 в. до н.э.). Полагают, что третья книга Альмагеста Клавдия Птолемея (2 в.) была прокомментирована Теоном Александрийским совместно с Гипатией. Утверждается также, что она изобрела или усовершенствовала некоторые научные инструменты: прибор для получения дистиллированной воды, прибор для измерения плотности воды, астролябию и планисферу (плоскую подвижную карту неба).
Гипатии приписывают слова: «Лучше думать и делать ошибки, чем не думать вообще. Самое страшное — это преподносить суеверие как истину». Смерть Гипатии была насильственной: ее растерзала толпа фанатичных христиан; согласно некоторым источникам, ее вытащили из аудитории и исполосовали до смерти устричными раковинами. Некоторые авторы считают ее смерть политическим убийством. Гипатия оказалась в центре борьбы Александрийского епископа Кирилла с гражданским правителем города Орестосом.
Какова бы ни была причина убийства Гипатии, вскоре после этого многие из ее учеников покинули город, что послужило началом упадка Александрии как научного центра. Имя Гипатии занесено на карту Луны."
Статья К.Фили Кристина Фили - профессор истории математики, Национальный технический университет, Афины, Греция.
Гипатия, дочь Теона (ок. 370–415 гг.), всю свою жизнь провела в Александрии, где снискала уважение и почет как философ и ученый. В то время Александрия, знаменитая своим интеллектуальным аскетизмом и одновременно крайностями утонченной чувственности, находилась на перекрестке культурных традиций. Здесь задолго до того, как на горизонте появилась опасность арабской экспансии, произошла знаменательная встреча эллинского, иудейского и варварского миров, обусловившая возникновение таких культурных амальгам [1], как, например, греко-иудейская философия, в которой восточные и греческие концепции причудливо сочетались с элементами иудаизма. Истоки этого философского направления восходят к учению неортодоксальной иудейской общины терапевтов, а его основным адептом является Филон Александрийский (20–30 г. до н.э. - 40 г. н.э.).
На рубеже IV–V вв. Александрия [2] становится центром позднеэллинистической культуры. Афины, на которых в этот период лежит лишь отблеск былой славы [3], передали культурную эстафету городу Александра Великого. Вот как описывает случившееся Синесий из Кирен [4] в “Письмах” [5]: “В Афинах не осталось больше ничего возвышенного, кроме имен великих людей, когда-то живших в этом городе... Если раньше Афины были пристанищем мудреца, то ныне они знамениты лишь своими пчеловодами” [6]. Об Александрии, напротив, Синесий пишет как об оазисе интеллектуального процветания, не забывая при этом указать на роль Гипатии: “В Александрии пышным цветом расцветает образование...[7]; обретя мудрость Гипатии, Египет наших дней наслаждается ее плодами” [8].
В эпоху позднего эллинизма на территории восточных провинций Римской империи получает распространение христианство. Это происходит во многом благодаря общности языка [9] и уникальным возможностям эллинской речи для формулировки и истолкования догматов новой религии [10].
С 395 г. Египет становится византийской провинцией, управляемой императорским префектом (Praefectus Augustalis). Однако наиболее влиятельное лицо здесь - александрийский епископ, который уже с 381 г. носит сан патриарха. Будучи третьим по величине городом империи, интеллектуальной и религиозной столицей Египта, Александрия одновременно и крупнейший средиземноморский порт. Благодаря славному прошлому, она остается независимой и замкнутой “вселенной”. Культурно-религиозный облик города определяется Мусейоном, со старинными, восходящими к Евклиду традициями, библиотекой с ценными папирусами, а также языческими храмами, христианскими церквами и иудейскими синагогами. В Александрии формируется среда интеллектуалов, состоящая из философов, математиков, риторов и теологов, а также разнообразные школы - философские, математические, медицинские, катехизические и раввинские.
Какова же была историческая обстановка непосредственно в годы жизни Гипатии?
Дух вольности, утвердившийся после издания Константином Великим (285–337 гг.) закона о свободе религиозных культов, был забыт; его место заняли настроения нетерпимости, обусловленные сложностью положения. Дело в том, что в этот период множество еретических течений, а также частые вторжения извне (в 378 г. готы, разграбив Фракию, Македонию и Фессалию, подошли к стенам Константинополя), угрожали существованию христианской империи [11]. С целью консолидации сил Феодосий I Великий (346–395 гг.) в феврале 380 г. императорским эдиктом вменил подданным своей империи в обязанность следование доктрине, сформулированной римским епископом Дамасием и александрийским епископом Петром [12]. В период, когда из-за отсутствия согласия империя оказалась в опасности, новая религия стала главным фактором единения. Однако в первые годы существования Византийского государства, установленное волевым порядком единство вероисповедания породило и новую напряженность. Влияние христианства сказалось на формировании законодательства. В 381 г. на Константинопольском соборе Символ Веры (Сredo) был дополнен догматом о Святом Духе. Несколькими годами позже, в 391 г., Феодосий своим указом [13] (направленным в Египет [14]) запретил отправление всех языческих культов, тем самым сделав первый шаг по пути уничтожения языческих храмов [15; 16].
В Александрии, руководствуясь законом Феодосия, кампанию против язычников начал местный патриарх Теофил [17]. В 391 г. или 392 г. христианами [18] был разрушен культовый центр Александрии Серапеум [19; 20; 21], включая храм бога Сараписа, библиотеку и величественную статую Сараписа работы скульптора Бриаксия. Разрушение [22] Серапеума вызвало волну социальных выступлений. Отметим, что в этот период (392–394 гг.) язычники на Западе также пережили горечь повсеместного разрушения храмов: во времена императоров Флавия и Евгения идолопоклонству и здесь был нанесен сокрушительный удар [23].
После разрушения Серапеума напряженность в Александрии усилилась. Известно, что, сохраняя нейтралитет, Гипатия не присоединилась к партии защитников Серапеума. Будучи известным и уважаемым учителем, она не участвовала в столкновениях язычников и христиан. Не поддерживала она и никаких контактов с грамматиками Аммонием и Гелладием, и философом-неоплатоником Олимпием, поклонявшимися Сарапису, которые, почувствовав нарастание враждебности к язычеству, покинули Александрию. Вероятно, Гипатия вообще не принимала участия в языческой культовой практике. Дело в том, что сформировавшееся вокруг Теона и “переданное ей по наследству” научное окружение состояло из представителей интеллектуальной элиты, сконцентрированной на изощренных философских изысканиях. Это говорит о том, что Гипатия была поборницей интеллектуального эллинского наследия. Что же касается свидетельств в пользу ее приверженности культовой практике политеизма, то таковых в нашем распоряжении нет.
Сторонники античной языческой веры сквозь строки законодательства Феодосия с тревогой прозревали крах освященных веками культурных ценностей. Так, в 394 г. Феодосий I в законодательном порядке упразднил Олимпийские игры (их возрождение произошло лишь в конце XIX столетия, в 1896 г.). Строгие византийские законы дамокловым мечом нависли над головами язычников: императорские указы предусматривали смертную казнь за участие в любых культовых действиях (жертвоприношении, поклонении идолам и т.п.). Но это еще не все. В пылу борьбы с язычеством были осуждены математика и астрономия (последнюю не отличали тогда от астрологии). Закон против математиков был издан еще в 370 г.; в Кодекс Феодосия [24] он вошел в качестве статьи IX. 16. 8. Возможно, что именно этот закон и явился главной причиной гибели Гипатии.
Если правление Феодосия Великого можно назвать триумфом христианства над язычеством, то этого нельзя сказать о деятельности его сына Аркадия [25], который не смог закрепить успех отца. В 408 г. Аркадий умирает, оставляя сына Феодосия II и дочь Пульхерию, которым было тогда семь и шестнадцать лет. Будучи женщиной глубоко религиозной и понимавшей, что сила империи заключена в Церкви и ее единстве, Пульхерия, как и ее дед Феодосий Великий, оказала значительное влияние на укоренение идеалов христианства в Византийской империи. С 408 г. она становится опекуном своего брата, который, провозгласив ее императрицей (Augusta), тем самым дает согласие на совместное управление империей. В течение сорока лет, что Пульхерия находилась у власти [26] (Феодосий II был личностью слабой и передал бразды правления в ее руки), она целиком посвятила себя делу очищения Церкви и защите империи от внешних врагов (при этом она оставалась целомудренной, как монахиня). Напомним, что в это время еще были живы воспоминания о Юлиане Отступнике (332–363 гг.) [27], заставлявшие серьезно говорить об опасности возрождения язычества.
Таким образом, годы жизни Гипатии совпали со временем правления двух сильных политических деятелей - Феодосия Великого и Пульхерии, которых исторические и политические обстоятельства заставили встать во главе борьбы со старым миром.
В античности женщины-философы или ученые были редкостью; случай Гипатии - исключительный. Ее отец Теон [28] (родился ок. 300 г.) был автором многих математических сочинений, из которых до нас дошли издания c его комментариями “Начал”, “Данных” и “Оптики” Евклида [29; 30]. Копии этих трактатов, сделанные впоследствии византийскими книжниками, легли в основу современных изданий трудов Евклида [31]. Теоном написаны также комментарии к тринадцати книгам “Альмагеста” [32] (Syntaxis Mathematica) и два комментария к упрощенным таблицам Птолемея: “Большой комментарий” [33] в пяти книгах и “Малый комментарий” в одной книге [34; 35; 36]. Страстный поклонник эллинской культуры [37], очарованный многими ее сторонами, Теон, стремясь сохранить греческое наследие, занимался преподаванием, а также изданием и комментированием различных трактатов, вплоть до теологических текстов орфиков [38] и сочинений Гермеса Трисмегиста [39].
Теон - один из последних ученых, сотрудничавших с александрийским Мусейоном [40]. Получив прекрасное образование [41], он отдавал предпочтение занятиям математикой и астрономией [42], изучал Евклида и Птолемея [43]. Философию же Теон не преподавал. Однако такие авторы, как Сократ Схоластик [44], Гесихий [45], Феофан [46] и Малала [47], называли его “мудрейшим из философов”, поскольку после Аристотеля математику стали считать разделом теоретической философии [48].
Гипатии [49], выросшей в интеллектуальной среде и получившей от отца блестящее образование, были близки научные интересы Теона. Поэтому неудивительно, что она со временем становится его ближайшим сотрудником. Говорят, что она даже превосходила своего отца, ибо, как пишет Дамаский, была по природе “талантливее и утонченнее”.
Жизнь Гипатии, совпавшая по времени с разрушением старого языческого и рождения нового христианского мира, окутана легендой. Рождению этой легенды во многом способствовала скудость исторических свидетельств о ее жизни. Наиболее важным и ценным источником о Гипатии является “Церковная история” ее современника константинопольского законоведа Сократа Схоластика (ок. 379–450 гг.) [50], представляющая продолжение “Истории Церкви” Евсевия Кесарийского [51]. Хорошо информированный о византийских политических и церковных делах, Сократ был к тому же непосредственным свидетелем событий, описанных им затем в главах “Церковной истории”, посвященных Гипатии.
Другим ценным источником служат “Письма” [52] Синесия [53] из Кирен [54], адресованные Гипатии [55]. Синесий, обучавшийся у Гипатии в Александрии с 390/393 г. по 395/396 г., до самой смерти [56] (он умер раньше Гипатии) сохранял величайшее уважение к своему учителю [57]: став епископом Пентаполя Ливийского [58], Синесий продолжал посылать ей свои работы [59].
И, наконец, третьим ценным источником остается “Хроника”, написанная Иоанном, епископом Никиу [60] (Нижний Египет), в VII в. Сохранившаяся в эфиопской рукописи (та, в свою очередь, восходит к арабскому источнику), она воскрешает события, связанные с преподавательской деятельностью Гипатии и ее трагическим концом.
Разумеется, существует ряд второстепенных источников, таких, как “Хронография” [61] антиохийского хронографа Иоанна Малалы (491–578 гг.), “Жизнь Исидора” Дамаския [62], “Суда” [63] (известный византийский лексикон X в.) и краткая биография Гипатии, написанная в VI в. Гесихием и включенная им в “Ономатологос” - лексикон греческих авторов (в оригинале не сохранился) [64]. Все эти источники до некоторой степени компенсируют недостаток прямых свидетельств о жизни Гипатии.
Интеллектуальная деятельность Гипатии привлекала к ней множество самых разных людей, считавших ее своим учителем. К 390 г. вокруг нее образуется кружок. К сожалению, скудость источников служит существенным препятствием для определения имен ее студентов, их числа, продолжительности и содержания обучения. Лишь переписка Синесия [65] проливает некоторый свет на противоречивые обстоятельства последних дней александрийского эллинизма [66; 67].
Из “Писем” Синесия нам известны имена некоторых учеников Гипатии - Теотехна [68], Афанасия [69], Феодосия [70] и Гая [71]. В письме [72] Геркулиану [73] Синесий пишет о том, что в кружок Гипатии входили высокие военные сановники (comes) [74] и архонты (благородные), как, например, Пентадий и Гелиодор. Пентадий в 403–404 гг. занимал должность императорского префекта Египта. Синесий называет его “приятнейшим и образованнейшим человеком”. Дамаский указывает на то, что Пентадий посещал кружок, где Гипатия читала лекции для образованной публики. Что касается Гелиодора, которого Синесий характеризует как человека весьма образованного [75], то из-за недостатка свидетельств, мы не можем с уверенностью сказать, что он был учеником Гипатии. (Гелиодор был риториком и законоведом при дворе императорского префекта в Александрии [76]).
Возможно, что среди учеников и слушателей Гипатии были священнослужители или те, кто готовился к принятию священнического сана [77; 78]. Все, в ком было желание изучать философию, стекались к ней отовсюду: христиане и язычники; те, кто относился с сочувствием к христианству или уже находился на пороге крещения [79]; из Кирен и Фиваиды, Сирии и Ливии, Константинополя и отдаленных областей империи приходили к Гипатии, чтобы под ее руководством приобщиться к богатству греческого наследия.
В поношенном плаще (tribon), который в те времена носили философы [80], она появлялась на улицах Александрии без сопровождения [81] и публично излагала [82] сочинения Платона [83] и Аристотеля [84; 85]. “Во времена поздней античности интеллектуальная монополия принадлежала божественному Платону; ... его имя считалось абсолютным авторитетом” [86]. Гипатия учила своих “студентов” относиться к философии [87] как к своего рода религиозной тайне [88] (очевидный отзвук идей седьмого “Письма” Платона), считать философию “самой непоколебимой из всех непоколебимых вещей”. По свидетельству Синесия, “она была истинным проводником по тайнам философии” [89].
Возможно, что, следуя пифагорейской традиции [90], Гипатия установила два уровня обучения: помимо узкого круга посвященных, она также читала лекции для широкой публики [91; 92].
В своих лекциях Гипатия не ограничивалась философией [93] (которая и во времена классической античности, и в период эллинизма оставалась уделом аристократии), а обучала также математике [94], включая арифметику, геометрию, астрономию [95] (которую, исходя из платоновского понимания этой науки, Гипатия считала вершиной знания [96]) и музыку [97], т.е. дисциплины, которые Боэций впоследствии назвал квадривием. Но все же математические дисциплины рассматривались Гипатией лишь как ступени, ведущие к метафизическому познанию. Свою основную задачу она видела в исследовании тайны бытия [98].
Мы можем предположить (на основании встречающихся в источниках ссылок на ее произведения [99]), что на лекциях Гипатия излагала принципы геометрии по “Началам” Евклида и “Коническим сечениям” Аполлония, арифметики по “Арифметике” Диофанта [100] и астрономии по “Альмагесту” Птолемея.
К сожалению, нам неизвестны ни философские взгляды [101], ни математические результаты Гипатии. Вероятно, после ее трагической гибели все написанное ею было уничтожено [102]. Сохранились лишь ссылки на ее математические и астрономические работы. Так, из “Суды” известно, что “она написала комментарий к Диофанту, астрономическим таблицам и “Коническим сечениям” Аполлония” [103]. Неутомимый исследователь греческой науки П. Таннери [104] указывает на то, что Гипатия написала комментарии к “Арифметике” Диофанта и астрономическим таблицам “Альмагеста”, которые ранее комментировал ее отец.
В книге “История диофантова анализа от Диофанта до Ферма” И. Г. Башмакова и Е. И. Славутин [105] (в главе “Кто был автором арабской версии “Арифметики”” [106]) ставят вопрос о создателе текста, положенного в основу найденной немногим более 20 лет тому назад арабской рукописи. Известные русские историки математики полагают, что автора трактата, переведенного Костой Ибн Лукой [107], следует искать в среде александрийских и византийских ученых IV–VI вв.
Исключив византийских авторов Георгия Пахимера (ок. 1242–ок. 1310 гг.) [108] и Максима Плануда (ок. 1255–ок. 1305 гг.) [109], комментарии которых на “Арифметику” Диофанта были написаны на 300–400 лет позднее перевода Косты ибн Луки, Башмакова и Славутин приходят к выводу, что арабская рукопись является не частью “Арифметики” Диофанта, а самостоятельным произведением на ту же тему, написанным неизвестным, но хорошо разбиравшимся в методах Диофанта комментатором. Но в период между V–IX вв. жил лишь один математик, о котором источники говорят как о комментаторе “Арифметики” Диофанта. Это - Гипатия (см. “Суду”). Кроме того, нам ничего не известно о других математиках высокого уровня, живших в этот период. “Таким образом, - заключают Башмакова и Славутин, - можно предположить, что арабский фрагмент является переводом аннотированного ею текста. Если так, то это - единственное сочинение Гипатии, сохранившееся до наших дней” [110].
Математические достижения [111] Гипатии получили высокую оценку современников [112]. Несомненно, что ее репутация была выше, чем у других александрийских ученых. Характерно высказывание Сократа из его “Historia Ecclesiastica”: “Она достигла таких высот познания, что превзошла всех философов своего времени; наследница платоновской школы, возрожденной Плотином, она читала философские лекции всем тем, в ком было желание услышать” [113].
В то время главой александрийской Церкви и духовным лидером христиан был патриарх Теофил, занимавший жесткую позицию не только в отношении александрийских язычников, но и христианских монахов, поселившихся в пустыне Нитрия [114] (часть из них, будучи последователями Оригена, была вынуждена покинуть Египет). Напомним, что нетерпимость Теофила сыграла роковую роль в отставке и смерти (на пути в ссылку) одного из величайших учителей греческой православной Церкви константинопольского патриарха Иоанна Златоуста [115].
Теофил был выдающимся теологом; но одновременно он известен и как человек “властный, раздражительный, неразборчивый в средствах, готовый в своем стремлении к первенству использовать как чернь, так и монахов против своих противников - александрийских иудеев и язычников” [116].
Тем не менее при Теофиле Гипатия и ее окружение продолжали свою деятельность, не только не подвергаясь преследованиям, но и пользуясь полной интеллектуальной свободой. Положение изменилось, когда на епископскую кафедру Св. Марка взошел Кирилл, племянник Теофила. Избрание Кирилла [117] (положившее начало периоду волнений и насилия) ознаменовалось продолжавшимися в течение трех дней столкновениями [118] между сторонниками Кирилла и Тимофея - другого претендента на патриархат. Тимофей был архидьяконом при Теофиле; ему оказывал содействие таинственный Абунданций, которого источники называют “предводителем военной когорты” (militaris ordinis ductor). В конечном итоге Кирилл одержал верх и 17 октября 412 г. взошел на епископскую кафедру.
Избрание Кирилла привело к усилению влияния религиозных иерархов на городские дела. Движимый необходимостью искоренения ересей, Кирилл начал кампанию по очищению Церкви. Первыми его шагами стали: изгнание из Александрии последователей Новациана, закрытие их церквей, конфискация церковной утвари и лишение их епископов прав на совершение богослужений [119]. Преследования последователей Новациана спровоцировали напряженность в отношениях между решительно настроенным патриархом и амбициозным императорским префектом Египта Орестом (ключевой фигурой в драматической гибели Гипатии), - напряженность, которая нарастала по мере приближения развязки [120].
Орест, занимавший в 412–415 гг. должность императорского префекта Египта, несомненно, был христианином [121]. После прибытия в Александрию, возможно, следуя примеру местной элиты [122; 123], он, привлеченный репутацией Гипатии, стал посещать ее открытые лекции, предназначенные для высокообразованной публики [124] (членов местного совета, высших государственных чиновников и т.д.). Как свидетельствует Иоанн из Никиу, Орест, кроме того, “привлек к ней много христиан” [125].
По-видимому, ученики и слушатели Гипатии, воспитанные в традициях греческой “paideia” - семи свободных искусств, могли удовлетворить свою страсть к познанию без ущерба для религиозного чувства. День ото дня ширился круг учеников Гипатии, росло ее влияние в городе. Свидетельством тому является фрагмент письма Синесия, в котором тот, будучи хорошо осведомлен о положении и связях Гипатии, просит ее о помощи (учитывая ее знакомство с влиятельными горожанами из числа частных лиц и чиновников): “Власть неизменно находится в твоих руках, и ты долго еще будешь обладать ею и использовать во благо. Предаю твоим заботам Никея и Филолая, двух превосходных юношей, связанных узами родства. Постарайся найти им поддержку среди твоих друзей, как частных лиц, так и чиновников, чтобы они вновь смогли войти во владение своей собственностью” [126].
Сторонники Кирилла почувствовали опасность, которая заключалась в принадлежности официальных лиц города (decemprimi) - многие из которых занимали высокое положение в государственной и церковной иерархии [127] - к кругу Гипатии, в их преданности учителю. Вот что писал Сократ в “Historia Ecclesiastica” об особом статусе Гипатии: “Результат полученного образования - царственная открытость, ставшая ее достоянием, позволяла ей с достоинством вести разговор с первыми лицами города, ибо все высоко ценили ее” [128].
Итак, в Александрии, с одной стороны, существовал кружок Гипатии, состоявший из язычников-интеллектуалов (в основном александрийских неоплатоников) и христианской городской элиты (включая представителя христианской государственной власти Ореста). С другой стороны - ригорист Кирилл и его сторонники. Назревал конфликт. Его непосредственной причиной стали события, происходившие вокруг иудейской общины за несколько дней до празднования Пасхи.
В Александрии со времени ее основания Александром Великим существовала многочисленная иудейская община. Терпевшая притеснения со стороны нееврейского населения города [129], она, несмотря на ограничения, наложенные византийским законодательством [130], находилась под защитой государства [131]. Однако после изгнания последователей Новациана Кирилл занял жесткую позицию по отношению к александрийским евреям. Вот что произошло в Александрии по свидетельству Сократа Схоластика и Иоанна из Никиу. По субботам вместо традиционной молитвы евреи стали посещать театр, что противоречило традициям иудаизма и одновременно создавало проблемы в отношениях со зрителями-христианами. Орест вмешался, чтобы восстановить порядок, но неудачно. По прошествии некоторого времени, в один из субботних дней, он снова появился в театре с постановлением (politeia) о театральных представлениях [132;133]. Во время оглашения постановления иудеи подняли крик, указывая на то, что в толпе ими опознан скромный александрийский учитель Гиеракс. Евреи обвинили Гиеракса в том, что он состоял осведомителем и подстрекал к беспорядкам. (Иоанн из Никиу характеризует Гиеракса как человека “способного и образованного, имевшего обыкновение высмеивать язычников, а также полностью преданного патриарху и знакомого с христианской доктриной” [134]). Орест, предчувствовавший усиление власти патриарха [135], приказал арестовать Гиеракса и подвергнуть его пыточному допросу [136]. Что произошло с Гиераксом дальше, нам неизвестно. Возможно, его сочли невиновным и отпустили на свободу.
Глубоко обиженный унижением, которому подвергся его наперсник, Кирилл, созвав лидеров иудейской общины, пригрозил им расправой, если иудеи будут продолжать противодействовать христианам. Однако эта угроза лишь спровоцировала гнев иудеев, которые с этого момента стали действовать “из засады” [137]. Однажды ночью кто-то из иудеев поднял тревогу, крича, что храм Cв. Александра охвачен огнем. Когда христиане бросились спасать храм, евреи напали на них и многих убили. В ответ на это в 414 г. сторонники Кирилла, не прибегая к помощи городских властей, захватили александрийские синагоги, присвоили с разрешения патриарха собственность иудеев и изгнали их из города [138; 139].
Взбешенный действиями Кирилла, Орест послал протест императору. Кирилл, опасавшийся за свое положение, также направил письмо в Константинополь, в котором представил события в выгодном для себя свете (реакция императора на оба послания нам неизвестна). После этого Кирилл сделал попытку примирения, послав делегацию к императорскому префекту. Несмотря на стремление христианской части населения к примирению, Орест отверг “мирные предложения” Кирилла. Но Кирилл (на стороне которого, правда, были не все христиане) вновь пришел к Оресту. Указав префекту на Новый Завет, он попросил его подтвердить приверженность того истинам Священного Писания. Орест вновь отказался от сотрудничества с патриархом. Кирилл, почувствовав, что теряет контроль над ситуацией в городе, вынужден был вместе со своими сторонниками (в их числе были parabolani - люди, ухаживавшие за заразными больными и тем самым подвергавшие себя постоянному риску) [140] приступить к осуществлению иных мер воздействия на императорского наместника. Он обратился за помощью к своим давним сторонникам, нитрийским монахам [141], которые, покинув свои кельи, силой ворвались в Александрию.
В один прекрасный день толпа монахов преградила путь колеснице, на которой проезжал по городу Орест, и принялась оскорблять префекта, обвиняя его в язычестве. Поводом для слухов, что префект принял язычество, стали его симпатии к Гипатии. Защищаясь от брошенного обвинения, Орест сообщил монахам о том, что был крещен [142] константинопольским патриархом Аттиком (занимавшим патриаршую кафедру в 406 г.). Поскольку Аттик был союзником Иоанна Златоуста, противника Теофила, то слова Ореста еще больше разъярили толпу. Противостояние кончилось тем, что один из монахов, Аммоний, бросил в Ореста камень, который попал префекту в голову. Аммоний был схвачен стражей и подвергнут пытке, от которой скончался. Снова два донесения были посланы императору. Кирилл, представив события как столкновение на почве религии, провозгласил Аммония мучеником; при этом он даже дал погибшему новое имя [143] - Томасий (Великолепный). Это было явным перегибом, за что патриарх подвергся критике со стороны умеренных христиан. Столкнувшись с внутренней оппозицией, Кирилл вынужден был отказаться от дальнейшей кампании по канонизации Аммония-Томасия [144].
Таким образом, в Александрии на четвертом году патриархата Кирилла царила атмосфера напряженности, отчасти вызванная действиями самого патриарха. Кроме того, оставались трения в отношениях между главой Церкви и главой императорской администрации, недавно прибывшим в Александрию. Отметим, когда префект стал объектом критики со стороны Кирилла и его сторонников, многие из влиятельных жителей Александрии поддержали действия Ореста, направленные на нейтрализацию активности самого патриарха.
Между тем, поскольку Гипатия была представителем той самой элиты, которая поддержала Ореста, по городу пошли разговоры, что именно она выступает против примирения патриарха и префекта [145]. Дело в том, что Гипатия была не только выдающимся ученым; говорили также, что “в споре она была быстра и изобретательна, а в деле - известна своим благоразумием и гражданской добродетелью” [146]. Кроме того, Гипати ...
